КАВАЛЕР ОРДЕНА КОРОЛЯ ЛЕОПОЛЬДА ИЗ СЕЛА КОРОВИНЦЫ

В живописном селе Шишаки, что стоит на крутом берегу реки недалеко от Миргорода, жили в ХІХ веке семь братьев Усенко. Co временем жизнь разбросала их по земле кого куда. Один из братьев — Леонтий Сидорович — стал ветеринарным врачом, женился на дочери священника, учительнице Параске Поликарповне Каневской, и с маленьким сыном Владимиром, родившимся в 1910 году, приехал жить в село Коровницы, и сейчас стоящее на берегу реки Сулы между Ромнами и Недригайловым. Река еще в начале XX века была судоходной, мимо богатого села, в котором были и дворянские усадьбы, и еврейские местечки, ходили небольшие торговые суда. До сих пор жива легенда о том, что как раз напротив села одно из судов, груженое якобы золотом, затонуло. Реку больше 100 лет не чистили, она постепенно заросла, но надежда на то, что ее когда-нибудь почистят, а золото найдут — тоже жива. Скоро по реке можно было плыть только на долбленом челне в лес за грибами и за «сосной» на растопку печей. Лес за рекой был посажен на белом песке школьниками в 20-х годах XX века. Когда сосны, посаженные ровными рядами, выросли, селяне стали сгребать падающие на песок иглы деревянными граблями, оставляя на песке замысловатые линии, похожие на узоры в японском саду камней. Бесплатное топливо жгли в печах, распространяя хвойный дух, выпекая ржаной душистый хлеб, коржики на сале, а кто победнее — пироги с бузиной из черного теста...
Мальчик Володя бегал зимой босиком по снегу за водой к незамерзающему роднику, вода из которого долго в ведре пела и журчала, летом — в огород за зеленым луком и чесноком, которые с хлебом и салом, да еще дерунами из картошки были основной едой сельских детей, выросших здоровыми, крепкими, не знавшими хворей, в том числе и зубных, до старости. Славился Володя «шкодой» — шалости его знало все село й, несмотря на мать - учительницу, которую побаивались все сельские школьники, не боялся никого. «Не будет из него толку, вырастет бандитом», — говорили соседи и родственники. Может быть, пророчество и сбылось бы, не попадись однажды «совсем пропащему» на дороге стройка. В разгаре был НЭП, кто-то строил большой дом, и мальчика буквально заворожил процесс строительства здания. Запах цементной смеси с того дня он запомнил на всю жизнь. Закончив семилетку и техникум, Володя поехал в Харьков и поступил в Политехнический институт на строительный факультет. Закончив его в 1931 году, был по распределению направлен на Кавказ, в шахтерский город Ткварчели строить дома. Вскоре его перевели в столицу Абхазии г. Сухум, где назначили через некоторое время директором курортов Абхазии. Было ему 23 года. Абхазия стала навсегда любимым краем для Владимира Леонтьевича, подарившим ему на всю жизнь друзей, учивших его, молодого парня, впитывавшего в себя любую науку, кто охоте, кто рыбалке в море и в горных реках, кто — умению слушать и понимать классическую музыку, исполнявшуюся местными симфоническим оркестром под управлением его друга с тех пор и на всю жизнь. Все эти привязанности остались с ним навсегда. Потом была служба на флоте на Дальнем Востоке. После армии Владимир съездил на родину, не подозревая, что видит родителей последний раз в жизни. Началась война, мать умерла, заболев во время оккупации. Отец умер через 15 лет...
Молодого энергичного инженера назначили начальником строительства оборонных сооружений. Когда немцы перешли реку Кубань и подошли к Кавказу, а через Абхазию пошли десятки тысяч беженцев, — он стал руководителем комиссии по эвакуации людей по единственной на юге страны железной дороге в Закавказье и Среднюю Азию. Вскоре тоннели вдоль Черного моря, по которым проходила дорога, взорвали, чтобы враг не прошел дальше. После этого были бои с немцами от озера Рица до Майкопа, ликвидация в горах немецких складов с боеприпасами и обмундированием, борьба с лазутчиками и дезертирами, сбор табака для фронта в горных селах. Три раза Владимира Леонтьевича забирали на фронт и три раза отзывали обратно, не находя ему замены. По морю поступали тысячи раненых и тех, что оставались живыми после немецких авианалетов, размещали по госпиталям, которыми стали санатории в бывших курортных городах...
Когда кончилась война, Владимира Леонтьевича перевели в город Сочи и назначили заместителем директора курорта, главным строителем города. Дали ведомственную квартиру, куда он въехал с молодой женой. Работы было много — строилась «всесоюзная здравница», санатории готовились к приему народа, победившего в самой жестокой войне за всю историю человечества. Но то были и годы массового «выявления врагов народа». Владимир Леонтьевич отказался уволить с работы коллегу, классного специалиста, отца большого семейства. За это его уволили с работы, выселили из квартиры. Он удивился, почему не посадили. Выжить помогли верные друзья из Абхазии, которые привозили кукурузную муку и фасоль - в те годы это была неоценимая помощь. В войну было хуже — ели дробленые желуди с хамсой (мелкая черноморская рыбка размером с мизинец, позже Владимир Леонтьевич узнал с удивлением, что на Западе этот деликатес называется анчоусом и считается изысканной закуской). Иногда перепадала рыба от друзей-рыбаков — черноморская акула (катран) и электрический скат —это была уже роскошь, хотя в «мирное время» эта рыба считается несьедобной. Жили у знакомых в комнате сбуржуйкой, новорожденная дочь, которая сейчас и пишет эти строки,
спала в корыте. Но, видимо, способность работать круглосуточно и высокий профессионализм опять понадобились «партии и правительству» — планировалось строительство санатория «Металлург» для отдыха работников металлургической промышленности и реконструкция санатория «Наука» (позже «Интурист»). Рабочих рук не хватало, и вербовщики привозили сотни людей из разрушенных войной голодных областей Центральной России и Молдавии. Собрался уникальный коллектив мастеров высокого класса — краснодеревщиков, резчиков по дереву и камню, строителей и отделочников (эти же мастера через несколько лет занимались отделкой высотного здания Министерства иностранных дел в Москве), штучную мебель для санатория мастера делали своими руками из ценных пород дерева. Работа кипела. Отец получил жилье недалеко от стройки — барак, в котором щели были в палец шириной, но ему и в голову не приходило просить что-то другое — сутками на работе, сроки строительства сжатые, с материалами проблемы...
Принимал объект «Наука» министр строительства страны, как всегда с оценкой «отлично». День был жаркий, все устали и министр обратился к отцу: «Говорят, вы рядом живете, не пригласите на чашку чая?». Отец, человек кристальной честности, никогда не умевший извлекать пользу из ситуации, пришел в ужас от того, что министра придется вести в барак, вокруг которого по ночам выли шакалы. После чаепития министр молча оглядел «хоромы» и попрощался. Вскоре выяснилось, что он издал распоряжение построить для отца жилье в любом районе города по индивидуальному проекту. Так, в 1948 году был построен дом на несколько семей с дровяной печкой и участком земли, заросшим колючками, под огород. Это было счастье. Вскоре родилась вторая дочь. Работа, дом, семья, старые друзья. Жизнь. Участок земли расчистили, посадили фруктовые деревья — яблони, сливы, груши, персики, конечно, виноград, потом много лет отец делал вино, которое хвалили друзья-виноделы из Абхазии. На участке рос орешник-фундук, как бурьян разрастался бамбук. Все родственники с Украины, друзья резали его на удочки, удивляясь экзотическому растению, редкому в их краях.
Следующий объект — санаторий «Металлург» — приехал принимать новый министр строительства СССР Н. А. Дыгай, бывший уральский металлрг. Он высоко оценил качество работы и профессионализм начальника строительства. «Ну что, хватит в Сочи работать. Пора попробовать себя на другой работе. Предлагаю выбор: или министром строительства Украины, или начальником строительства советского павильона на Всемирной выставке в Бельгии. Советую второе — Киев не уйдет, а на выставке работа очень ответственная, вам доверяется защищать честь страны». Начальником строительства советского павильона В. Л. Усенко был назначен в ранге помощника министра строительства СССР. Три года напряженной, но приятной работы — «выбивать» материалы и рабочих не надо; все было готово, любое пожелание выполнялось немедленно — международный уровень Ехро-58! Новая работа, новые, не известные на родине технологии и материалы — строительные и отделочные, новые люди, интересные встречи: от «бывших» русских, потомков князей до махновцев, приехавших в офис наниматься на любую работу, лишь бы к «своим» — им отказывали, хотя было интересно побеседовать, узнать как сложилась судьба соотечественников. Отец, будучи человеком отзывчивым, доброжелательным, не боявшимся глаз и ушей некоторых своих «сотрудников в штатском» (а как же без этого!) расспрашивал, не в силах сдержать интерес, и зная, что предоставляется редкий случай, видя в глазах земляков тоску по родине, а часто и слезы. Многих на работу брали, нужны были рабочие руки, обслуживающий персонал в павильон, а тут еще и знание кроме французского и русского языка! Люди радовались — ведь почти всегда это были угнанные в неволю немцами лет 10-12 назад молодые люди, многие с Украины. На чужбине жизнь их не была слишком благополучной, многие хотели бы вернуться домой, делали запросы в посольство — им предлагали стройки Сибири, и они с грустью отказывались, чувствуя, что дело могло не ограничиться только стройкой...
Строительство должно было закончиться в апреле 1958 года, в марте пришло известие из Коровинец о смерти отца, которого Владимир Леонтьевич не видел 20 лет, забывая за работой обо всех, не бывая в отпуске по десятку лет. Отец позвонил в Москву с просьбой разрешить ему съездить на похороны отца. Ему ответили: «Вы имеете на это право, но напоминаем, что до сдачи объекта осталось меньше месяца». Отец не поехал...
Мы с мамой ездили в Коровинцы к дедушке несколько раз, навсегда полюбили эти края, клуню с аистами, реку с кувшинками, через которую нас на челне дедушка возил в лес за грибами. Не забыть радостное удивление, когда впервые увидели сказочный красный мухомор, запах соснового леса и желтых бессмертников, растущих под соснами на песке... Навсегда запомнился вкус топленой в кринке в русской печи сметаны с поджаренной корочкой, яблоки «белый налив» со свежим душистым медом. Ярмарка на Спас, где еще встречались женщины в старинных украинских нарядах — паневах, вышитых рубашках, плюшевых в талию безрукавках с медными заклепками на поясе и монистами на шее. Смешное слово «макитра» — большая глубокая глиняная миска, в которой месили тесто и терли мак, которую мы привезли из Коровинец на радость отцу, а также «толкушку» — грубо вырезанную из дерева плошку с ручкой и деревянным же пестиком для толчения чеснока с солью и салом - хоть для борща, хоть для чего-то другого, разве чесноком с салом можно что-нибудь испортить? Мы видели, как соседи с улицы, вставая в круг, цепами (длинная и короткая палки, соединенные веревкой) ритмично по кругу молотили жито. Для толчения пшена использовали деревянный прибор, сделанный по принципу рычага, приводимый в действие ногой. Белье «гладили» ребристым деревянным валком, наматывая влажные ткани на палку, освещали жилье керосиновыми лампами, глиняный пол мазали жидкой глиной, было чисто и прохладно, на праздник на этот пол набрасывали охапки «гавьяра» — аира — душистой травы, хрустевшей под ногами...
Но вернемся с милой Украины в Европу. Владелец бельгийской строительной фирмы-подрядчика, миллионер Фернан Жийон, видя, что совместная работа на выставке подходит к концу, решил поговорить с отцом, боясь упустить момент. «Я видел вашу работу в течение 3-х лет, все обдумал и со всей ответственностью предлагаю вам стать моим компаньоном в делах фирмы, оклад — какой пожелаете, плюс проценты с дохода моей фирмы, дом в Бельгии, вилла в Ницце, автомобиль. Если есть еще пожелания — я заранее принимаю любые ваши условия!». Отец был ошеломлен: ему в голову не приходило остаться в этой действительно привлекательной стране. На его Родине немногим более 10 лет назад кончилась война, 5 лет как умер Сталин, оставшиеся в живых «враги народа» только начинали выходить из мест заключения. Какая там вилла в Ницце! Объяснить все это благополучному европейцу было невозможно, и отец ответил: «Я здесь представляю свою страну на Всемирной выставке, это моя временная работа, на родине меня ждут дела». Тогда господин Жийон официально пригласил отца с семьей в свое загородное поместье со средневековым замком , псарней охотничьих собак, фазаньей фермой, лесами, полями, охотой. Вот от охоты отец отказаться не смог. Настреляли массу дичи и вечером в роскошной гостиной ели зажаренных фазанов, зайцев, кабанятину. Большая компания «сливок общества» с любопытством смотрела на человека из коммунистической страны, который, возможно, скоро станет одним из них. Хозяин замка на это намекал в тостах, отец смеялся. Смех его был истолкован по-своему г-ном Жийоном.
Принимать объект из Москвы приехал замминистра строительства СССР, и фирмач обратился прямо к нему: «Поверьте моему опыту, в Европе нет инженера-строителя равного господину Усенко, я предлагаю ему стать моим компаньоном, и через пару лет он будет одним из крупнейших специалистов и богатейших людей Бельгии!». Когда переводчик кончил переводить, замминистра вскочил и закричал: «Что?! У него есть Родина!» Но отец и сам всегда об этом помнил. Впоследствии он всегда со смехом вспоминал этот эпизод из своей жизни, полной необыкновенных встреч и событий, а фразу замминистра повторял в зависимости от ситуации с разными интонациями…
Выставка Ехро-58 имела колоссальный успех, ее посетили тысячи людей со всего мира, кроме наших соотечественников, разумеется, — «железный занавес» в те годы был крепок! Присылали, правда, передовиков труда партийные делегации, журналистов, кинохроникеров – снимали сюжеты для «Новостей дня» и документальный фильм о выставке. Советский павильон вызывал огромный интерес посетителей — о нашей стране, недавно победившей в войне, ничего не знали. К входу в «хрустальный дворец», как его называли, стояли длинные очереди желающих увидеть первый в мире искусственный спутник Земли, русские меха, кинофильм «Летят журавли», недавно получивший Золотую пальмовую ветвь на фестивале в Каннах, и ставшую суперзвездой Татьяну Самойлову, разные достижения тяжелой и легкой промышленности, не догадываясь, что один выставочный экземпляр зачастую делал целый завод или фабрика. Наш павильон явно был фаворитом, опередив по популярности все другие, в том числе ближайшего соседа — павильон США, привлекавший публику кока-колой, цветными телевизорами с многочисленными каналами, демонстрацией достижений, казавшихся нам фантастическими. Были там и живые индейцы в перьях...
За успешное руководство строительством лучшего павильона Ехро-58 король бельгийцев Бодуэн наградил отца орденом имени своего деда короля Леопольда II. Орден король должен был вручать в своем дворце, но награждаемый должен был явиться во фраке и